Его отец Иван Иванович Чигорин происходил из семьи простого солдата и прошёл путь от учащегося школы пороховых мастеров и подмастерьев до правителя канцелярии Охтинского Порохового завода, титулярного советника, кавалера ордена Святого Станислава и бронзовой медали на Андреевской ленте. Мать будущего шахматиста, Наталья Егоровна, по некоторым свидетельствам, была цыганкой. Внешность и темперамент Михаила Чигорина свидетельствуют о праве этой версии на существование. Жгучий брюнет с окладистой бородой, он отличался взрывным темпераментом и быстрой отходчивостью. Не удивительно, что и в шахматы он играл острокомбинационные. По его собственным словам, если Стейниц рассматривал шахматы как науку, Ласкер — как борьбу, прежде всего психологическую, то для него шахматы — это, прежде всего, искусство. В качестве шуточного аргумента в пользу цыганского происхождения Чигорина говорит то, что в игре он отдавал предпочтение коням перед слонами. На этом построена знаменитая «защита Чигорина», в которой уже на третьем ходу слон чёрных разменивается на коня противника.

Увы, климат в питерской Охте, где на территории Порохового завода жила семья, здоровью не способствовал. Ребёнку не исполнилось шести, когда в возрасте 34 лет неожиданно умерла его мать, а спустя три года скончался отец. Восьмилетний Миша остался круглым сиротой. На Пороховом заводе с уважением отнеслись к памяти своего работника и ходатайствовали императору о зачислении его сына в Гатчинский Сиротский институт имени Николая I — закрытое учебное заведение, готовившее мелких чиновников. Программа обучения в нём была приближена к гимназической, а обучались здесь, в основном, сироты — дети офицеров. Порядки в институте отличались крайней строгостью, граничащей с беззаконием. Вот что писал о них чиновник, расследовавший беспорядки в этом учебном заведении: «Директор… подвергает тяжким наказаниям за маловажные проступки. Сами наказания крайне жестоки: весьма нередки применения телесного наказания, а аресты бывают весьма продолжительны, нередко выдерживают в карцерах по целым месяцам». К тому же, студентов держали впроголодь. В Сиротском институте Михаил Чигорин находился девять лет. По неизвестным причинам за это время он окончил всего четыре класса. В 1869 году его исключили из института в связи с участием в беспорядках.

Чигорин не любил вспоминать об этом периоде своей жизни. Унизительное существование подростка, за которого некому заступиться, при полном отсутствии жизненных перспектив. Тем не менее, именно в Гатчинском Сиротском институте на одной из перемен преподаватель немецкого языка Август Шуман познакомил 16‑летнего Михаила с удивительной игрой, ставшей делом его жизни. В первые недели учитель давал ученику ферзя вперёд, но постепенно фора уменьшалась. Уже через несколько месяцев игра шла на равных, и с изрядным перевесом в счёте в пользу Михаила. В 1871 году Чигорин устроился писарем в петербургскую полицию, где прослужил вплоть до 1883‑го, получая вполне приличную по тем временам зарплату в 50 рублей.

С 1873 года Михаил Чигорин становится завсегдатаем петербургского кафе «Доминик», где собирались любители шахмат. Здесь он много и успешно играет на ставку. Именно здесь сформировался его предприимчивый остротактический стиль. В 1874‑ом Чигорин впервые принимает участие в шахматном турнире, проходившем в помещении Немецкого собрания, и берёт третий приз. А годом позже, в возрасте 25 лет знакомится с мастером Шимоном Винавером, впоследствии известным банкиром из Австро-Венгерской империи. С этого времени к нему приходит понимание необходимости изучения шахматной теории, создания собственных дебютных схем. Вклад Чигорина в дебютную теорию огромен, он значительно превосходит вклад его современников, ставших чемпионами мира — Вильгельма Стейница и Эммануила Ласкера. Удивительно, но многие дебютные схемы русского маэстро и сегодня не потеряли своей актуальности.

Продолжая работать в полицейском управлении, Чигорин на собственные весьма скудные средства начал издавать журнал «Шахматный листок». Всё своё свободное время он проводил или в кафе «Доминик», или в редакции «Шахматного листка». Вероятно, это стало главной причиной распада его первого брака. Первый в России шахматный журнал сыграл огромную роль в популяризации шахмат в России. Шестой чемпион мира Михаил Ботвинник вспоминал, что комплект этого издания за 1876‑1877 годы был его первым шахматным учебником, принесшим ему неоценимую помощь в изучении открытых начал.

Шахматы полностью захватили Чигорина. Фактически он стал первым в России шахматистом-профессионалом. При этом Михаил Иванович не питал ни малейших иллюзий на счёт того, что организация турниров и издание шахматного журнала могут быть мало—мальски рентабельны. Вот что он пишет в 1876 году в предисловии к первому номеру «Шахматного листка»: «…Шахматная игра, как игра трудная серьезная, требующая много практики, изучения, не может в настоящее время успешно конкурировать со своими страшными соперниками — играми Мамона (имелись в виду карточные игры — А. Б.)». Окончательное решение полностью посвятить себя любимой игре Чигорин принял спустя шесть лет, подав прошение об отставке. До этого ему приходилось сочетать участие в турнирах и матчах со службой. В полицейских архивах сохранилось несколько прошений Чигорина, связанных с выездом за границу, но цель поездок в них не указывалась. Судя по всему, на службе Чигорин не афишировал своего «несолидного» увлечения.

1878‑1880 годы — период становления Чигорина как сильнейшего шахматиста России. В это время он сыграл девять матчей с лучшими маэстро Российской империи: по четыре с Шифферсом и Шмидтом и один с Алапиным. Чигорин проявил себя феноменальным мастером атаки и комбинаций с многочисленными жертвами. Вместе с тем, он был чрезвычайно упорен в защите и прекрасно играл окончания. Репутацию лидера российских шахматистов он сохранял до конца жизни, победив в трёх Всероссийских турнирах (1899, 1901, 1903).

Первое участие Чигорина в международном турнир (он проходил в Берлине) датируется 1881‑м годом. Из сильнейших на него не приехал только Вильгельм Стейниц. Дебют оказался удачным: русский маэстро поделил третий приз. Международные соревнования были в ту пору редки, а их значимость для определения сильнейших «по гамбургскому счету» велика. Следующее выступление на международной арене состоялось только два года спустя в Лондоне. Чигорин обошёл там многих корифеев и взял четвёртый приз, выиграв при этом обе партии у Стейница, ставшего в итоге вторым. Именно после этого успеха Михаил Иванович принял решение оставить службу и полностью посвятить себя шахматам. Из других турнирных успехов Чигорина стоит отметить его победу на 6‑м Всеамериканском Шахматном конгрессе в Нью-Йорке (1889 год), и второе место на турнире 1895 года в Гастингсе (Великобритания), где ему удалось опередить Ласкера, Тарраша и Стейница. Какой‑либо системы отбора к матчу на первенство мира в ту эпоху не существовало. В принципе, любой авторитетный маэстро мог послать вызов чемпиону, и от того зависело: принять его или отклонить. В 1889 году Гаванский шахматный клуб предложил Стейницу организовать и профинансировать матч на первенство мира. Противника должен был выбрать сам чемпион! Вильгельм Стейниц был человеком принципиальным. Он выбрал в качестве соперника русского маэстро. Не последнюю роль в выборе сыграли победы Чигорина над Стейницем в Вене и Лондоне. Деньги на поездку в Гавану собирались по подписке. Иного пути на Кубу, кроме как морем, тогда не существовало. К сожалению, Чигорин, страдавший морской болезнью, тяжело перенёс путешествие. А климат Кубы и непривычная еда завершили своё дело — матч жизни Чигорин играл совершенно больным, и был не похож на самого себя. Великолепный тактик, он допускал грубые одноходовые ошибки. Матч завершился победой Стейница со счётом 10,5: 6,5.

Спортивный итог матча был очевиден. Но он положил начало оживлённой творческой дискуссии. Её инициатором был Чигорин, в резкой форме раскритиковав в своём журнале предлагаемые Стейницем варианты в гамбите Эванса и защите двух коней. Стейниц не остался в долгу и предложил сыграть матч из двух партий по телеграфу. Партии велись одновременно, на ход каждому давалось по два дня. Матч продолжался с 11 октября 1890 по 16 апреля 1891 года! Отстоять свои теоретические принципы на практике чемпион мира не смог, проиграв русскому маэстро обе партии. В одной из них Чигорин эффектно пожертвовал ферзя. Он вспоминал позднее, что один из ведущих шахматистов России Эммануил Шифферс зашёл к нему, уговаривая не падать духом из‑за неизбежного поражения. В ответ Чигорин достал из ящика стола тетрадь и показал записи вариантов, каждый из которых заканчивался его победой. К восторженным отзывам прессы и восхищению всего шахматного мира присоединился и сам Стейниц. «Игра его (Чигорина) была во всех отношениях изумительна. Правда, это победа надо мной лично, но не над стилем игры, не над принципами «новой школы», — писал он в издаваемом им журнале. Телеграфное сражение вызвало невиданный всплеск популярности шахмат во многих странах. Большинство людей, интересующихся шахматами, особенно в России, было уверено: следующим чемпионом мира должен быть Чигорин.

Общественное мнение в конце 19 века значило немало, действующий чемпион мира не мог к нему не прислушиваться. Спустя три года Стейниц повторно вызвал Чигорина на матч. Он снова проходил в Гаване. Игра шла до 10 побед. На этот раз Михаил Иванович играл значительно собраннее, и был близок к завоеванию титула. После 20 партий он вёл — 8:7, но после 22‑х счёт был уже 9‑8 в пользу Стейница (всего при 5 ничьих). В 23‑й партии возникло совершенно выигранное для русского маэстро положение с лишней фигурой. Тысячная толпа зрителей, заполнившая Гаванский шахматный клуб, ждёт логичного результата. В случае, если счёт станет 9:9, матч будет продолжен до двух кряду побед одного из соперников. Неожиданно Чигорин уводит слона, защищающего его короля от мата в два хода, и тут же сдаёт партию. Логически ошибка совершенно необъяснима, очевидно причина кроется в огромном нервном напряжении. Оправиться от этого поражения Чигорин не смог, проиграв и следующую партию.

Рана, полученная в 1892‑м году, не затянулась никогда. Чигорин на протяжении многих лет сохранял свой высокий класс, выигрывал немало турнирных призов, но на матч за звание чемпиона мира больше так и не вышел. Последняя реальная возможность сразиться за корону была им упущена в 1896 году. К тому времени чемпионом мира был уже Эммануил Ласкер, и в Петербурге провели матч-турнир с целью определить нового претендента на мировую шахматную корону. Играли Стейниц, Чигорин и американский маэстро Гарри Пильсбери. Право на реванш завоевал Стейниц, Чигорин же замкнул таблицу. В том же году он выиграл сильный турнир в Будапеште и получил телеграмму от своего старого соперника: «Мой дорогой друг и глубокоуважаемый коллега! Примите мои сердечные поздравления по поводу Вашей славной победы в Будапеште. Почитатели нашего благородного искусства будут искренне рады тому, что Ваша победа принесла огромную славу России, которая в последнее время больше всего способствовала развитию шахмат, чему она, безусловно, обязана также Вашему гению и авторитету. Разрешите мне заверить Вас, что из всех мастеров шахмат, которых я знаю, я желаю Вам в дальнейшем наибольших успехов. С дружеским приветом, Ваш В. Стейниц».

Последние годы своей жизни Чигорин тяжело болел. Он страдал диабетом, подагрой и циррозом печени. В своём последнем турнире в Карлсбаде в 1907 году он сыграл крайне неудачно: 11 поражений и 17‑е место. Это была уже тень прежнего великого игрока. Вскоре он уехал в Люблин, где жили его жена и дочь. Он продолжал давать сеансы, играть консультационные партии, но вскоре слёг. 2 января 1908 года великий русский шахматист Михаил Чигорин ушёл из жизни.

Слово шестому чемпиону мира Михаилу Ботвиннику: «Особенно велика роль Чигорина в развитии шахмат в России: с его именем связаны первые всероссийские состязания, а также и международные начинания в России. Наконец — и это главное — на партиях и анализах Чигорина учились играть в шахматы многие тысячи шахматистов, и мы, советские шахматисты, в немалой степени пользуемся результатами его трудов».